…Бабушку Анатолия Жутаева, глубоко религиозную
женщину, репрессировали в конце 30-х годов за то, что она, портниха,
шила ризы и облачения для церкви. Из родного Спасска пришлось переезжать
в Крым, потом в Донбасс. В Донбассе Толя познакомился с начинающим
поэтом Мишей Пляцковским, и когда тот стал знаменитым поэтом-песенником,
Жутаев разыскал его в Москве. Встреча друзей была радостной, полной
воспоминаний и впечатлений. Не обошлось и без портрета.
Как выходец из семьи репрессированных, Анатолий Жутаев не был ни октябренком, ни пионером, ни комсомольцем. К тому же искренняя вера в Бога не позволяла вместо нательного крестика надеть пионерский галстук.
Приехав в 1953 году в Рязань, Жутаев стал студентом Рязанского художественного училища.
Анатолий Петрович вспоминает: на дипломный экзамен по этюду представил портрет нищего, зарисованного на одной из центральных улиц Рязани, чем вызвал гнев дипломной комиссии: у нас нет и не может быть нищих!
После окончания художественного училища был направлен в Скопин, работал там в школе учителем рисования, художником Скопинской районной газеты. Как только скапливались небольшие деньги, ехал в путешествия по самым отдаленным местам. Считал, что художник должен видеть все своими глазами. Часто бывал в Москве: имея тяготение к анатомическому рисунку, много времени проводил на этюдах в музеях. В Пушкинском музее увидел человека с необыкновенно колоритной внешностью в костюме с блестками, которых тогда в столице и не видывали – это был легендарный Ив Монтан! Жутаеву удалось сделать его портрет-набросок.
На Алтае познакомился с начинающим тогда писателем Василием Шукшиным.
Но самая щемящая, трогательная встреча была на 1 курсе художественного училища: когда друг-художник познакомил Жутаева с матерью Есенина, Татьяной Федоровной. Она рассказывала, как крестили Сергея, как он, уезжая в столицу, целовал стену родного дома в Константинове.
Портреты матери и сестер Есенина тоже вошли в авторские альбомы Жутаева. Наверное, еще тогда, в далекие 50-е годы зародилась идея книги всей его жизни «Константиновские встречи».
В 1960 году Анатолий Петрович переехал в Рыбное на родину жены, Тамары Трофимовны. Константиново стало его любовью, частичкой его сердца, его второй родиной. Здесь Жутаев бывал с поэтами Анатолием Сениным и Александром Архиповым. 350 портретов оставило в творческом багаже художника Константиново: это гости родины Есенина, знаменитые поэты и писатели: Евгений Евтушенко, Сергей Михалков, Анатолий Рыбаков и много других литераторов. А еще среди рисунков – портрет маршала Чуйкова, космонавта Германа Титова, знаменитого шахтера Алексея Стаханова. Всех просто невозможно перечислить. Удивительно тепло и совершенно неповторимо рисует Жутаев животных Константинова: коров, собак, кошек.
Жутаев работал учителем рисования в Ходынинской школе, делал рисунки для Рыбновской районной газеты, закончил заочное отделение Московского полиграфического института, и всегда в душе художника жила духовность. Это именно он поехал на прием к Владыке Симону и стал добиваться строительства в Рыбном церкви. Прежняя была снесена в 30-х годах, и город жил без Божьего храма. Получив благословение Симона, стал искать здание, и в 1995 году служба началась. А Жутаев вынашивал идею настоящей церкви – чтобы с колоколами и на века. Нашелся предприниматель, который не для славы, а от души купил для новой церкви колокола, и вот всем миром построили в Рыбном храм: идут службы в новой церкви Святителя Николая.
Особая страница в жизни художника Жутаева: он четыре года ездил в Москву и преподавал в Академии живописи и ваяния Ильи Глазунова. Тот сразу увидел в Жутаеве мастера анатомического рисунка. С Академией расстался по семейным обстоятельствам: жизнь на колесах уже не по возрасту.
Сегодня отец Анатолий служит дьяконом в церкви Святителя Николая. Он выпустил в свет книгу «Константиновские встречи. Дневник художника», куда вошли не только портреты, но и рассказы о земляках Есенина, о константиновских встречах и даже сказки для детей.
Книга стала подарком для всех почитателей Есенина и тех, кто знает Анатолия Петровича – человека, который посвятил свою жизнь Богу, людям и Есенину.
Из воспоминаний художника:
– В 1974 году в Киеве на Всесоюзном слете ветеранов боевой славы ко мне подошли адъютанты Чуйкова вместе с маршалом. Я предлагаю Василию Ивановичу попозировать минут десять, не более. Он согласился. Пока я рисовал, у нас завязалась короткая беседа.
– Откуда ваша делегация? – спросил Василий Иванович. – Из Рязани, – ответил я. – Может, слышали о таком рязанском поэте – Сергее Александровиче Есенине?
– О Есенине? Да, – подтвердил он.
А затем он рассказал, как на Сталинградском фронте, в 1942 году, у него произошел интересный случай: «После изнурительной бомбежки, – продолжал маршал, – я пошел по окопам, чтобы поднять дух солдат. В одном из блиндажей заметил раненого солдатика, который при «моргасике» писал письмо. Мне интересно стало, что же он пишет из такого ада домой. Когда я спросил у него, солдат смущенно подал мне листок. «Письмо матери», – прочитал я. – «Ты жива еще, моя старушка? Жив и я, привет тебе, привет...» Дочитал все написанное. Мне так понравилось содержание этого «поэтического» письма, что я не удержался и ему сказал:
– Как ты складно пишешь.
– Это не я, а поэт Сергей Есенин, – ответил солдат».
«С тех пор я начал читать Есенина», – сказал в заключение беседы Василий Иванович Чуйков.
Когда рисунок был готов, молодые офицеры меня поблагодарили, а маршал поставил на портрете свой автограф. Так и живет в моей памяти эта удивительная встреча.
Как выходец из семьи репрессированных, Анатолий Жутаев не был ни октябренком, ни пионером, ни комсомольцем. К тому же искренняя вера в Бога не позволяла вместо нательного крестика надеть пионерский галстук.
Приехав в 1953 году в Рязань, Жутаев стал студентом Рязанского художественного училища.
Анатолий Петрович вспоминает: на дипломный экзамен по этюду представил портрет нищего, зарисованного на одной из центральных улиц Рязани, чем вызвал гнев дипломной комиссии: у нас нет и не может быть нищих!
После окончания художественного училища был направлен в Скопин, работал там в школе учителем рисования, художником Скопинской районной газеты. Как только скапливались небольшие деньги, ехал в путешествия по самым отдаленным местам. Считал, что художник должен видеть все своими глазами. Часто бывал в Москве: имея тяготение к анатомическому рисунку, много времени проводил на этюдах в музеях. В Пушкинском музее увидел человека с необыкновенно колоритной внешностью в костюме с блестками, которых тогда в столице и не видывали – это был легендарный Ив Монтан! Жутаеву удалось сделать его портрет-набросок.
На Алтае познакомился с начинающим тогда писателем Василием Шукшиным.
Но самая щемящая, трогательная встреча была на 1 курсе художественного училища: когда друг-художник познакомил Жутаева с матерью Есенина, Татьяной Федоровной. Она рассказывала, как крестили Сергея, как он, уезжая в столицу, целовал стену родного дома в Константинове.
Портреты матери и сестер Есенина тоже вошли в авторские альбомы Жутаева. Наверное, еще тогда, в далекие 50-е годы зародилась идея книги всей его жизни «Константиновские встречи».
В 1960 году Анатолий Петрович переехал в Рыбное на родину жены, Тамары Трофимовны. Константиново стало его любовью, частичкой его сердца, его второй родиной. Здесь Жутаев бывал с поэтами Анатолием Сениным и Александром Архиповым. 350 портретов оставило в творческом багаже художника Константиново: это гости родины Есенина, знаменитые поэты и писатели: Евгений Евтушенко, Сергей Михалков, Анатолий Рыбаков и много других литераторов. А еще среди рисунков – портрет маршала Чуйкова, космонавта Германа Титова, знаменитого шахтера Алексея Стаханова. Всех просто невозможно перечислить. Удивительно тепло и совершенно неповторимо рисует Жутаев животных Константинова: коров, собак, кошек.
Жутаев работал учителем рисования в Ходынинской школе, делал рисунки для Рыбновской районной газеты, закончил заочное отделение Московского полиграфического института, и всегда в душе художника жила духовность. Это именно он поехал на прием к Владыке Симону и стал добиваться строительства в Рыбном церкви. Прежняя была снесена в 30-х годах, и город жил без Божьего храма. Получив благословение Симона, стал искать здание, и в 1995 году служба началась. А Жутаев вынашивал идею настоящей церкви – чтобы с колоколами и на века. Нашелся предприниматель, который не для славы, а от души купил для новой церкви колокола, и вот всем миром построили в Рыбном храм: идут службы в новой церкви Святителя Николая.
Особая страница в жизни художника Жутаева: он четыре года ездил в Москву и преподавал в Академии живописи и ваяния Ильи Глазунова. Тот сразу увидел в Жутаеве мастера анатомического рисунка. С Академией расстался по семейным обстоятельствам: жизнь на колесах уже не по возрасту.
Сегодня отец Анатолий служит дьяконом в церкви Святителя Николая. Он выпустил в свет книгу «Константиновские встречи. Дневник художника», куда вошли не только портреты, но и рассказы о земляках Есенина, о константиновских встречах и даже сказки для детей.
Книга стала подарком для всех почитателей Есенина и тех, кто знает Анатолия Петровича – человека, который посвятил свою жизнь Богу, людям и Есенину.
Из воспоминаний художника:
– В 1974 году в Киеве на Всесоюзном слете ветеранов боевой славы ко мне подошли адъютанты Чуйкова вместе с маршалом. Я предлагаю Василию Ивановичу попозировать минут десять, не более. Он согласился. Пока я рисовал, у нас завязалась короткая беседа.
– Откуда ваша делегация? – спросил Василий Иванович. – Из Рязани, – ответил я. – Может, слышали о таком рязанском поэте – Сергее Александровиче Есенине?
– О Есенине? Да, – подтвердил он.
А затем он рассказал, как на Сталинградском фронте, в 1942 году, у него произошел интересный случай: «После изнурительной бомбежки, – продолжал маршал, – я пошел по окопам, чтобы поднять дух солдат. В одном из блиндажей заметил раненого солдатика, который при «моргасике» писал письмо. Мне интересно стало, что же он пишет из такого ада домой. Когда я спросил у него, солдат смущенно подал мне листок. «Письмо матери», – прочитал я. – «Ты жива еще, моя старушка? Жив и я, привет тебе, привет...» Дочитал все написанное. Мне так понравилось содержание этого «поэтического» письма, что я не удержался и ему сказал:
– Как ты складно пишешь.
– Это не я, а поэт Сергей Есенин, – ответил солдат».
«С тех пор я начал читать Есенина», – сказал в заключение беседы Василий Иванович Чуйков.
Когда рисунок был готов, молодые офицеры меня поблагодарили, а маршал поставил на портрете свой автограф. Так и живет в моей памяти эта удивительная встреча.
